-
"Сибири и ее проблемам я посвятил главную часть всей жизни, и ее дальнейшая судьба и роль в судьбах нашей Родины навсегда останется мне близкой"Михаил Лаврентьев
-
"Подъем Сибири и Дальнего Востока - это наш национальный приоритет на весь XXI век"Владимир Путин
-
"Российское могущество прирастать будет Сибирью и Северным океаном"Михаил Ломоносов
 |
Печать |
НЕЛЬЗЯ ОТРЕКАТЬСЯ ОТ «БАЙКАЛЬСКОГО ФАКТОРА» В ЭКОНОМИКЕ И ОТ ПРИНЦИПА НАЦИОНАЛЬНОГО ПАРИТЕТА ВО ВЛАСТИ – ЛЕОНИД ПОТАПОВ
04 июля 2015
Первому (и пока последнему всенародно избранному) президенту Бурятии Леониду Васильевичу Потапову сегодня исполняется 80 лет. Он редко выступает в СМИ и появляется на публичных мероприятиях. Однако, даже будучи «в тени», продолжает оставаться серьезным, если так можно выразиться, «политическим фактором». Время его руководства республикой завсегдатаи соцсетей нет-нет, да и сравнивают с временем нынешним. Кто-то критикует, кто-то благодарен. А вот равнодушных практически нет.
Удивляться здесь не приходится, так как под руководством сегодняшнего юбиляра республика прожила 17 лет. В апреле 1990 года он был избран первым секретарем Бурятского областного комитета КПСС. В октябре 1991 года на сессии Верховного Совета Бурятской ССР избирается председателем Верховного Совета республики, тогда высшего органа власти региона. А с 1994 года трижды побеждает на выборах президента Бурятии, работая на этом посту до июля 2007 года. Это самые трудные времена, когда страну лихорадили политические и экономические кризисы. Столь огромный опыт работы во власти, которую ему, доверяли избиратели, трудно переоценить. В канун своего юбилея Леонид Васильевич дал интервью информационному агентству «Байкал Финанс».
Удивляться здесь не приходится, так как под руководством сегодняшнего юбиляра республика прожила 17 лет. В апреле 1990 года он был избран первым секретарем Бурятского областного комитета КПСС. В октябре 1991 года на сессии Верховного Совета Бурятской ССР избирается председателем Верховного Совета республики, тогда высшего органа власти региона. А с 1994 года трижды побеждает на выборах президента Бурятии, работая на этом посту до июля 2007 года. Это самые трудные времена, когда страну лихорадили политические и экономические кризисы. Столь огромный опыт работы во власти, которую ему, доверяли избиратели, трудно переоценить. В канун своего юбилея Леонид Васильевич дал интервью информационному агентству «Байкал Финанс».
- Леонид Васильевич, Вы сейчас подчеркнуто не публичны и редко даете интервью. Однако Ваше мнение и оценки всегда интересны жителям республики, равно как и то, чем сейчас занимается первый президент Бурятии?
- Я работаю ведущим научным сотрудником в отделе региональных экономических исследований при Президиуме Бурятского научного центра Сибирского отделения РАН, доктор экономических наук, профессор. Занимаюсь вопросами комплексного государственного стратегического планирования и программирования, социально-экономического развития.
- Ваши исследования носят прикладной характер?
- Никогда не был чистым теоретиком, так как начинал работать на производстве, а далее, в партийных органах и на государственной службе всегда приходилось решать вопросы, связанные с реальной жизнью. После того, как покинул пост президента Бурятии, то некоторое время трудился помощником руководителя администрации президента России. Здесь в 2008 году принял участие в разработке проекта федерального закона «О стратегическом планировании в РФ». Мои предложения одобрил и подписал тогда Сергей Нарышкин. Около 60 процентов из них были учтены администрацией и использовались в законотворческой деятельности Федерального Собрания. А сейчас свой юбилей решил отметить научно-практической конференцией, где сделаю доклад о формировании системы стратегического планирования в Бурятии. Федеральный закон о таком планировании Владимир Путин подписал в июне 2014 года. Я полагаю, что с принятием этого закона затянули непростительно.
- Почему?
- Долго верили неолиберальным теориям, «волшебной руке» рынка, которая наладит все сама по себе. Пришлось признать - не наладила. А мы в Бурятии хотели принять такой закон в еще в 2003 году, считая, что поживем по нему, потом выйдет федеральный закон – внесем поправки. В Народном Хурале этот законопроект, к сожалению, заблокировала та часть депутатов, которые как раз любят теоретизировать, но мало понимают в реальной экономике. Пришлось готовить указ об интенсификации социально-экономического развития Бурятии, который был поддержан на уровне Сибирского федерального округа. Указ вышел в 2006 году, а в 2007 году я сложил полномочия президента. Новое правительство республики многое стало делать, конечно, по-своему. И, тем не менее, без стратегического планирования нам не обойтись, если мы хотим управлять экономическими процессами, а не плыть по течению.
- Бурятия сейчас плывет?
- Республика сейчас сталкивается с серьезной проблемой – пошло замедление темпов экономического роста, которые и есть главный критерий экономического развития. В 2012 году темп составил 0,5 процента, в 2013 – 0,8 процента, в 2014-м может, даст Бог, останется положительным. А из этого складывается все остальное – реальные денежные доходы населения, социальные программы и прочее. Хочется кому-то или нет, но к планированию и закону о нем возвращаться придется. Правда, теперь надо начинать с нуля.
- Вы жалеете, что не довели до конца эту идею, но в 2007 году не стали просить у президента России подтверждения доверия, хотя тогда многие губернаторы-«старожилы» таким нехитрым маневром продлили себе полномочия – кто на год-два, а кто-то и более того...
- Я и на третий срок не очень хотел избираться, так как давно мечтал заняться наукой. Может быть, уже членом-корреспондентом Академии наук стал, чем черт не шутит. Но тогда как раз встал вопрос о необходимости завершения многих начатых дел. Да, и невозможно вечно руководить регионом. В принципе, к 2007 году президент, правительство и Народный Хурал выполнили две важные вещи. Первое – стабилизировали политическую ситуацию, приняв новую Конституцию Бурятии, а затем выстроив структуру исполнительной власти. Второе – добились стабилизации социально-экономической, приняв и отработав две программы социально-экономического развития (2002-2004 и 2005-2007 годы), которые позволили вывести ежегодный темп роста валового регионального продукта на 5-6 процентов.
- И мы об этом. Поруководив республикой в самые кризисные годы с голодующим и бастующим населением, прелестей тучных бюджетных лет практически не застали. Не обидно?
- Что поделаешь, если так вышло. И на кого обижаться? Да, пришлось разговаривать с бастующими и с участниками акций протестов. Я не уклонялся, не хитрил. Люди это понимали. За это им благодарен.
- Хорошо, а как бы Вы использовали достаточно щедрый «дождь» федеральных вливаний, который республика получала как минимум до 2013 года, да и 2014-й был еще спокойным. Не думали об этом?
- Зачем? Делить у нас все умеют. Вопрос в другом. Пока была эта передышка, нужно было задуматься о том, что республика наша не относится к регионам с высоким уровнем социально-экономического развития, а входит в число проблемных, а именно тех, которые не могут сами решать все задачи своего развития. Более того, мы с Забайкальским краем оказались потерянными между Восточной Сибирью и Дальним Востоком.
История тянется с советских времен. Я еще с Андреем Урупхеевичем Модогоевым, который поддерживал меня в этом вопросе, ходил к председателю Госплана СССР Николаю Константиновичу Байбакову, чтобы выделить Забайкалье в отдельный экономический район. Он отказал нам в этом, но в принятии постановления по комплексному развитию Бурятии на 1991-1995 годы и до 2000 года помог. Далее нам удалось войти сразу в две ассоциации «Дальний Восток и Забайкалье» и «Сибирское соглашение», чтобы участвовать в программах развития и там, и там. Еще чуть позже при поддержке Бориса Николаевича Ельцина была разработана программа социально-экономического развития Дальнего Востока и Забайкалья. Потом такой подход поддержал Владимир Владимирович Путин. Бурятия вошла в программу социально-экономического развития Дальнего Востока и Забайкалья на 2008-2013 годы с 18 крупными объектами и объемом финансирования более 30 млрд рублей. Это мост через Селенгу, взлетно-посадочная полоса, строительство Русского драматического театра и реконструкция оперного, больницы, ФСК, Центр тибетской медицины и т.д. Большинство из них уже построены.
Вот это и нужно продолжать во взаимодействии с исполнительными дирекциями межрегиональных ассоциаций – входить в федеральные программы крупными объектами, включая производственные и инфраструктурные.
- Прошлый год отметился большим «банкротопадом», как окрестили этот неприятный процесс в СМИ. «Макбур», Судостроительный завод, едва не остановился Селенгинский ЦКК. Список можно продолжать. При этом именно Вас часто обвиняют в развале промышленности Бурятии, приводя список предприятий, закрывшихся в 90-е и начале 2000-х годов.
- Да, к сожалению – закрывались в результате непродуманных реформ. Но есть и другой список тех, которые удалось спасти. Министра путей сообщения Николая Аксененко удалось убедить, что нельзя сходу приватизировать ЛВРЗ, так как это погубит предприятие. Отложили на несколько лет. Хотя я вообще принципиальный противник приватизации железнодорожного транспорта. Авиационный завод – сейчас стержень экономики республики. А ведь было время, когда его будущее было под вопросом. Российских заказов поступало мало. Вместе с руководством завода стали искать внешние рынки – летали в Эквадор, в Пакистан, в Индонезию, в Македонию и другие страны. Здесь принимали их делегации.
Приборостроительное объединение сохранили, «Бурятзолото» тоже, Тугнуйский угольный разрез, ЗММК («Улан-Удэстальмост») и другие. О средних и мелких предприятиях говорить не буду – многие пришлось выводить из кризиса. Но как можно было помочь замечательному машиностроительному заводу «Бурятферммаш» с филиалами в Танхое и Селенгинске. Колхозы и совхозы разрушили и не нужны стали наши измельчители грубых кормов. Законы «дикого рынка» оказывались сильнее.
А ведь, сколько начинаний он погубил! Один моторостроительный завод чего бы стоил - 40 тыс работающих с выпуском авиадвигателей конструкторского бюро Архипа Люльки. Да, еще представьте, что строительство вертолетов планировалось перевести из Улан-Удэ в Северобайкальск, оставив на Восточном только самолетостроение. Фактически речь шла о превращении Бурятии в крупнейший центр отечественного авиапрома. Увы, не случилось.
- Время радикальных рыночных реформ «выкосило» целые отрасли экономики в целом по стране. А почему у нас следуют банкротства сейчас?
- Я знаю, за это много критикуют действующего главу республики, но не буду этого делать, так как глубинная причина уязвимости промышленности республики всегда кроется не личностях руководителей региона или руководителей предприятий. А в том, что мы продолжаем жить и работать на Байкальской природной территории. Причем, экологические требования на ней со временем становятся только жестче. Это огромные затраты, но гидроэнергетическую ренту нам так никто и не выплачивает. Формируя у себя практически весь водосбор для Байкала, обеспечивая и уровень озера, и его чистоту, республика не имеет ничего кроме проблем. Достаточно сказать, что мы потеряли лесопромышленный комплекс – около пяти миллионов кубометров древесины готовил «Забайкаллес», в нем трудились почти 30 тыс человек. Чем им сейчас заниматься в тайге? Подаваться в город или в браконьеры. Что такое СЦКК? Это замкнутый водооборот – почти четверть основных фондов предприятия!
Два раза я обращался по этому поводу с письмами к президенту страны, но каждый раз вопрос тонул в межведомственных спорах. Сейчас будем пробовать поднимать эту тему через Общенародный фронт – подготовили документы и письма. Речь в них, подчеркну, идет не о выравнивании энерготарифов. Отдайте нам гидроэнергетическую ренту, а мы сами разберемся, куда ее направить – на тарифы, на поддержку промышленности и так далее.
- Ну, вот, а говорят: ушел Потапов – унес с собой «байкальский фактор». Вроде, не стоит и говорить об этом факторе, так как нам дали особую туристическую зону, которая должна его компенсировать.
- Я ушел, а Байкал куда денешь? Нежелание заниматься этим фактором – грубейшая стратегическая ошибка. И правильно, что эту тему власти республики понемногу стали поднимать вновь. Будем помогать им в этом и со стороны науки, и со стороны Общенародного фронта.
Что же касается туризма, то его развитие нам необходимо, хорошо, что «Байкальскую гавань» нам удалось в свое время, как говорится, пробить. Да, создается она трудно, много сложностей, о которых ранее и не подозревали. Однако, я и в самом начале не видел в туризме панацеи для экономики региона.
Нам нужно решать проблемы комплексно. На Байкальской природной территории нужно создавать государственную корпорацию по охране озера Байкал и социально-экономическому развитию БПТ.
Совсем недавно узнал, что президент США Франклин Рузвельт в годы Великой депрессии, в 1933 году, принял федеральную программу развития штатов, расположенных в долине реки Теннеси. Это река со множеством ГЭС и водохранилищ. Рузвельта тогда упрекали в «социализме», а программа фактически работает до сих пор. Нам бы такой стратегический подход!
- Леонид Васильевич, Вы всегда с гордостью, и по праву, говорите о политической и межнациональной стабильности, которая имелась в республике во время Вашей работы президентом. Сейчас Бурятия, как ни крути, переживает явно турбулентные процессы в этой сфере. Налицо парламентский кризис, есть внутрипартийные проблемы в правящей «Единой России», есть, наконец, митинги. В чем причина?
- Если говорить коротко - ошибки в кадровой политике и нарушение принципа национального паритета во власти. Относительно последнего. Формулу примерно «50 на 50» придумал не я. Мы, можно сказать, ее выстрадали. Она родилась из самой жизни. Я неукоснительно ей следовал. Причем, учитывал и нюансы, понимая, что среди бурят есть восточные и западные, что у русских есть семейские. А после меня этот принцип стал нарушаться, в том числе и в высших эшелонах власти. Наивно было надеяться на отсутствие реакции и последствий.
Что касается ситуации вокруг БГУ, то не могу понять одного. Почему нельзя было заранее обсудить кандидатуры на пост ректора в коллективе, достичь согласия здесь, а затем предлагать кого-то федеральному минобразованию?
- Кстати, подобные вопросы Вам приходилось регулировать в условиях, когда в стране действовала система прямых выборов многих должностных лиц, включая муниципальный уровень...
- Ну, и что. Например, Геннадий Айдаев, когда шел на первые выборы мэра Улан-Удэ, еще не был широко известен. Но ведь перед этим мы провели большие консультации со всеми политическими силами, с общественностью. Так появилась его кандидатура, а не по моей прихоти. Избиратели его поддержали, несмотря на так называемое голосование по национальному признаку, которого так опасались многие и в моем окружении.
- Может быть, причина нынешней ситуации в том, что теперь нет прямых выборов ни главы республики, ни мэра города. Ответственность руководителей перед избирателями условна, а систему назначений хочется довести до уровня глав сельских поселений, хотя часть легитимности руководителя при этом, так или иначе, теряется?
- Ставить под сомнение легитимность я не могу. Системы формирования органов власти могут быть разные. Это характерно и для стран с развитой демократией, но дилемма «выбирать – не выбирать» существует. Особенно для национальных республик. Я приводил пример Геннадия Айдаева, который успешно проходил выборы в городе. Бато Семенов победил на выборах депутата Госдумы по всей республике. Однако тогда у нас уже складывался фактически некий общественный договор, когда и электорат понимал необходимость учета национальных интересов всех народов. Мы очень плотно над этим работали. По-моему, сейчас это республика отчасти утеряла.
При правильной поддержке принципа паритета во власти выборность сработает, когда же принцип нарушен, то давайте назначать. А лучше всего его возродить.
- Леонид Васильевич, как будете отмечать 80-летний юбилей?
- Я уже говорил, что проведем научно-практическую конференцию о стратегическом планировании. Приходите, думаю, будет интересно. А заодно опровергну упреки в том, что избегаю публичности. Это не так – всегда готов к научным дискуссиям, и не избегаю общественной работы в том же Общенародном фронте.
Беседу вели
Сергей Березин, Алексей Субботин
- Я работаю ведущим научным сотрудником в отделе региональных экономических исследований при Президиуме Бурятского научного центра Сибирского отделения РАН, доктор экономических наук, профессор. Занимаюсь вопросами комплексного государственного стратегического планирования и программирования, социально-экономического развития.
- Ваши исследования носят прикладной характер?
- Никогда не был чистым теоретиком, так как начинал работать на производстве, а далее, в партийных органах и на государственной службе всегда приходилось решать вопросы, связанные с реальной жизнью. После того, как покинул пост президента Бурятии, то некоторое время трудился помощником руководителя администрации президента России. Здесь в 2008 году принял участие в разработке проекта федерального закона «О стратегическом планировании в РФ». Мои предложения одобрил и подписал тогда Сергей Нарышкин. Около 60 процентов из них были учтены администрацией и использовались в законотворческой деятельности Федерального Собрания. А сейчас свой юбилей решил отметить научно-практической конференцией, где сделаю доклад о формировании системы стратегического планирования в Бурятии. Федеральный закон о таком планировании Владимир Путин подписал в июне 2014 года. Я полагаю, что с принятием этого закона затянули непростительно.
- Почему?
- Долго верили неолиберальным теориям, «волшебной руке» рынка, которая наладит все сама по себе. Пришлось признать - не наладила. А мы в Бурятии хотели принять такой закон в еще в 2003 году, считая, что поживем по нему, потом выйдет федеральный закон – внесем поправки. В Народном Хурале этот законопроект, к сожалению, заблокировала та часть депутатов, которые как раз любят теоретизировать, но мало понимают в реальной экономике. Пришлось готовить указ об интенсификации социально-экономического развития Бурятии, который был поддержан на уровне Сибирского федерального округа. Указ вышел в 2006 году, а в 2007 году я сложил полномочия президента. Новое правительство республики многое стало делать, конечно, по-своему. И, тем не менее, без стратегического планирования нам не обойтись, если мы хотим управлять экономическими процессами, а не плыть по течению.
- Бурятия сейчас плывет?
- Республика сейчас сталкивается с серьезной проблемой – пошло замедление темпов экономического роста, которые и есть главный критерий экономического развития. В 2012 году темп составил 0,5 процента, в 2013 – 0,8 процента, в 2014-м может, даст Бог, останется положительным. А из этого складывается все остальное – реальные денежные доходы населения, социальные программы и прочее. Хочется кому-то или нет, но к планированию и закону о нем возвращаться придется. Правда, теперь надо начинать с нуля.
- Вы жалеете, что не довели до конца эту идею, но в 2007 году не стали просить у президента России подтверждения доверия, хотя тогда многие губернаторы-«старожилы» таким нехитрым маневром продлили себе полномочия – кто на год-два, а кто-то и более того...
- Я и на третий срок не очень хотел избираться, так как давно мечтал заняться наукой. Может быть, уже членом-корреспондентом Академии наук стал, чем черт не шутит. Но тогда как раз встал вопрос о необходимости завершения многих начатых дел. Да, и невозможно вечно руководить регионом. В принципе, к 2007 году президент, правительство и Народный Хурал выполнили две важные вещи. Первое – стабилизировали политическую ситуацию, приняв новую Конституцию Бурятии, а затем выстроив структуру исполнительной власти. Второе – добились стабилизации социально-экономической, приняв и отработав две программы социально-экономического развития (2002-2004 и 2005-2007 годы), которые позволили вывести ежегодный темп роста валового регионального продукта на 5-6 процентов.
- И мы об этом. Поруководив республикой в самые кризисные годы с голодующим и бастующим населением, прелестей тучных бюджетных лет практически не застали. Не обидно?
- Что поделаешь, если так вышло. И на кого обижаться? Да, пришлось разговаривать с бастующими и с участниками акций протестов. Я не уклонялся, не хитрил. Люди это понимали. За это им благодарен.
- Хорошо, а как бы Вы использовали достаточно щедрый «дождь» федеральных вливаний, который республика получала как минимум до 2013 года, да и 2014-й был еще спокойным. Не думали об этом?
- Зачем? Делить у нас все умеют. Вопрос в другом. Пока была эта передышка, нужно было задуматься о том, что республика наша не относится к регионам с высоким уровнем социально-экономического развития, а входит в число проблемных, а именно тех, которые не могут сами решать все задачи своего развития. Более того, мы с Забайкальским краем оказались потерянными между Восточной Сибирью и Дальним Востоком.
История тянется с советских времен. Я еще с Андреем Урупхеевичем Модогоевым, который поддерживал меня в этом вопросе, ходил к председателю Госплана СССР Николаю Константиновичу Байбакову, чтобы выделить Забайкалье в отдельный экономический район. Он отказал нам в этом, но в принятии постановления по комплексному развитию Бурятии на 1991-1995 годы и до 2000 года помог. Далее нам удалось войти сразу в две ассоциации «Дальний Восток и Забайкалье» и «Сибирское соглашение», чтобы участвовать в программах развития и там, и там. Еще чуть позже при поддержке Бориса Николаевича Ельцина была разработана программа социально-экономического развития Дальнего Востока и Забайкалья. Потом такой подход поддержал Владимир Владимирович Путин. Бурятия вошла в программу социально-экономического развития Дальнего Востока и Забайкалья на 2008-2013 годы с 18 крупными объектами и объемом финансирования более 30 млрд рублей. Это мост через Селенгу, взлетно-посадочная полоса, строительство Русского драматического театра и реконструкция оперного, больницы, ФСК, Центр тибетской медицины и т.д. Большинство из них уже построены.
Вот это и нужно продолжать во взаимодействии с исполнительными дирекциями межрегиональных ассоциаций – входить в федеральные программы крупными объектами, включая производственные и инфраструктурные.
- Прошлый год отметился большим «банкротопадом», как окрестили этот неприятный процесс в СМИ. «Макбур», Судостроительный завод, едва не остановился Селенгинский ЦКК. Список можно продолжать. При этом именно Вас часто обвиняют в развале промышленности Бурятии, приводя список предприятий, закрывшихся в 90-е и начале 2000-х годов.
- Да, к сожалению – закрывались в результате непродуманных реформ. Но есть и другой список тех, которые удалось спасти. Министра путей сообщения Николая Аксененко удалось убедить, что нельзя сходу приватизировать ЛВРЗ, так как это погубит предприятие. Отложили на несколько лет. Хотя я вообще принципиальный противник приватизации железнодорожного транспорта. Авиационный завод – сейчас стержень экономики республики. А ведь было время, когда его будущее было под вопросом. Российских заказов поступало мало. Вместе с руководством завода стали искать внешние рынки – летали в Эквадор, в Пакистан, в Индонезию, в Македонию и другие страны. Здесь принимали их делегации.
Приборостроительное объединение сохранили, «Бурятзолото» тоже, Тугнуйский угольный разрез, ЗММК («Улан-Удэстальмост») и другие. О средних и мелких предприятиях говорить не буду – многие пришлось выводить из кризиса. Но как можно было помочь замечательному машиностроительному заводу «Бурятферммаш» с филиалами в Танхое и Селенгинске. Колхозы и совхозы разрушили и не нужны стали наши измельчители грубых кормов. Законы «дикого рынка» оказывались сильнее.
А ведь, сколько начинаний он погубил! Один моторостроительный завод чего бы стоил - 40 тыс работающих с выпуском авиадвигателей конструкторского бюро Архипа Люльки. Да, еще представьте, что строительство вертолетов планировалось перевести из Улан-Удэ в Северобайкальск, оставив на Восточном только самолетостроение. Фактически речь шла о превращении Бурятии в крупнейший центр отечественного авиапрома. Увы, не случилось.
- Время радикальных рыночных реформ «выкосило» целые отрасли экономики в целом по стране. А почему у нас следуют банкротства сейчас?
- Я знаю, за это много критикуют действующего главу республики, но не буду этого делать, так как глубинная причина уязвимости промышленности республики всегда кроется не личностях руководителей региона или руководителей предприятий. А в том, что мы продолжаем жить и работать на Байкальской природной территории. Причем, экологические требования на ней со временем становятся только жестче. Это огромные затраты, но гидроэнергетическую ренту нам так никто и не выплачивает. Формируя у себя практически весь водосбор для Байкала, обеспечивая и уровень озера, и его чистоту, республика не имеет ничего кроме проблем. Достаточно сказать, что мы потеряли лесопромышленный комплекс – около пяти миллионов кубометров древесины готовил «Забайкаллес», в нем трудились почти 30 тыс человек. Чем им сейчас заниматься в тайге? Подаваться в город или в браконьеры. Что такое СЦКК? Это замкнутый водооборот – почти четверть основных фондов предприятия!
Два раза я обращался по этому поводу с письмами к президенту страны, но каждый раз вопрос тонул в межведомственных спорах. Сейчас будем пробовать поднимать эту тему через Общенародный фронт – подготовили документы и письма. Речь в них, подчеркну, идет не о выравнивании энерготарифов. Отдайте нам гидроэнергетическую ренту, а мы сами разберемся, куда ее направить – на тарифы, на поддержку промышленности и так далее.
- Ну, вот, а говорят: ушел Потапов – унес с собой «байкальский фактор». Вроде, не стоит и говорить об этом факторе, так как нам дали особую туристическую зону, которая должна его компенсировать.
- Я ушел, а Байкал куда денешь? Нежелание заниматься этим фактором – грубейшая стратегическая ошибка. И правильно, что эту тему власти республики понемногу стали поднимать вновь. Будем помогать им в этом и со стороны науки, и со стороны Общенародного фронта.
Что же касается туризма, то его развитие нам необходимо, хорошо, что «Байкальскую гавань» нам удалось в свое время, как говорится, пробить. Да, создается она трудно, много сложностей, о которых ранее и не подозревали. Однако, я и в самом начале не видел в туризме панацеи для экономики региона.
Нам нужно решать проблемы комплексно. На Байкальской природной территории нужно создавать государственную корпорацию по охране озера Байкал и социально-экономическому развитию БПТ.
Совсем недавно узнал, что президент США Франклин Рузвельт в годы Великой депрессии, в 1933 году, принял федеральную программу развития штатов, расположенных в долине реки Теннеси. Это река со множеством ГЭС и водохранилищ. Рузвельта тогда упрекали в «социализме», а программа фактически работает до сих пор. Нам бы такой стратегический подход!
- Леонид Васильевич, Вы всегда с гордостью, и по праву, говорите о политической и межнациональной стабильности, которая имелась в республике во время Вашей работы президентом. Сейчас Бурятия, как ни крути, переживает явно турбулентные процессы в этой сфере. Налицо парламентский кризис, есть внутрипартийные проблемы в правящей «Единой России», есть, наконец, митинги. В чем причина?
- Если говорить коротко - ошибки в кадровой политике и нарушение принципа национального паритета во власти. Относительно последнего. Формулу примерно «50 на 50» придумал не я. Мы, можно сказать, ее выстрадали. Она родилась из самой жизни. Я неукоснительно ей следовал. Причем, учитывал и нюансы, понимая, что среди бурят есть восточные и западные, что у русских есть семейские. А после меня этот принцип стал нарушаться, в том числе и в высших эшелонах власти. Наивно было надеяться на отсутствие реакции и последствий.
Что касается ситуации вокруг БГУ, то не могу понять одного. Почему нельзя было заранее обсудить кандидатуры на пост ректора в коллективе, достичь согласия здесь, а затем предлагать кого-то федеральному минобразованию?
- Кстати, подобные вопросы Вам приходилось регулировать в условиях, когда в стране действовала система прямых выборов многих должностных лиц, включая муниципальный уровень...
- Ну, и что. Например, Геннадий Айдаев, когда шел на первые выборы мэра Улан-Удэ, еще не был широко известен. Но ведь перед этим мы провели большие консультации со всеми политическими силами, с общественностью. Так появилась его кандидатура, а не по моей прихоти. Избиратели его поддержали, несмотря на так называемое голосование по национальному признаку, которого так опасались многие и в моем окружении.
- Может быть, причина нынешней ситуации в том, что теперь нет прямых выборов ни главы республики, ни мэра города. Ответственность руководителей перед избирателями условна, а систему назначений хочется довести до уровня глав сельских поселений, хотя часть легитимности руководителя при этом, так или иначе, теряется?
- Ставить под сомнение легитимность я не могу. Системы формирования органов власти могут быть разные. Это характерно и для стран с развитой демократией, но дилемма «выбирать – не выбирать» существует. Особенно для национальных республик. Я приводил пример Геннадия Айдаева, который успешно проходил выборы в городе. Бато Семенов победил на выборах депутата Госдумы по всей республике. Однако тогда у нас уже складывался фактически некий общественный договор, когда и электорат понимал необходимость учета национальных интересов всех народов. Мы очень плотно над этим работали. По-моему, сейчас это республика отчасти утеряла.
При правильной поддержке принципа паритета во власти выборность сработает, когда же принцип нарушен, то давайте назначать. А лучше всего его возродить.
- Леонид Васильевич, как будете отмечать 80-летний юбилей?
- Я уже говорил, что проведем научно-практическую конференцию о стратегическом планировании. Приходите, думаю, будет интересно. А заодно опровергну упреки в том, что избегаю публичности. Это не так – всегда готов к научным дискуссиям, и не избегаю общественной работы в том же Общенародном фронте.
Беседу вели
Сергей Березин, Алексей Субботин